Уинстон Черчилль. Его эпоха, его преступления
00:00, Июль 3, 2023
Издательство «Альпина нон-фикшн» представляет книгу Тарика Али «Уинстон Черчилль. Его эпоха, его преступления» (перевод Максима Коробова). Мы знаем Уинстона Черчилля как ярчайшего политического и государственного деятеля, борца с нацизмом, наконец как лауреата Нобелевской премии по литературе. В ходе опроса, проведенного BBC в 2002 году, англичане признали его величайшим британцем в истории. Однако Черчилль был, прежде всего, человеком своего времени, а значит, страстным защитником Британской империи и имперской идеи. Именно к этой стороне его политической деятельности, без которой портрет Черчилля был бы неполон, обращается известный британско-пакистанский писатель, историк, публицист и общественный деятель Тарик Али. Будучи главой британского флота во время Первой мировой войны, Черчилль допустил ряд катастрофических ошибок, унесших тысячи жизней. Его попытка сокрушить ирландских националистов оставила раны, которые не зажили до сих пор. Даже самый почитаемый период политической карьеры Черчилля, когда шла война против нацистской Германии, был отмечен голодом в Бенгалии, унесшим жизни более чем 3 миллионов индийцев, столкновением британских войск с Народно-освободительной армией Греции и другими «темными страницами», которые подробно задокументированы в книге Тарика Али. Предлагаем прочитать одну из глав книги. Военные преступления в Кении Ветер треплет рыжую шкуруАфрики. Кикуйю, быстрые как мухи,Жиреют на кровавых потоках вельда,По раю разбросаны трупы.Дерек Уолкотт. Далекий крик из Африки (1956) Предсмертные конвульсии Британской империи пришлись на то же десятилетие, которое стало последним в жизни Черчилля. Эта агония разворачивалась на просторах глобального Юга. Показательным примером была Кения. После захвата англичанами в 1895 г. территорию этой страны передали европейским поселенцам. Самые плодородные почвы находились в горной местности, то есть именно там, где в 1905 г. поселили белых. У протестовавших африканцев отбирали скот, который затем продавали. К 1910 г. европейцам передавалось 600 акров земли в год. Они арендовали фермы и землю на срок в 999 лет, внося каждый год всего 10 фунтов за участок в 5 тысяч акров. К 1930 г. чуть больше 2 тысяч поселенцев владели в Кении более чем 5 миллионами акров земли. Британское правительство предписало выращивать те сельскохозяйственные культуры, которые могли сократить расходы на импорт в Лондоне: кукурузу, сизаль, кофе. Африканцев под угрозой применения дубинок сгоняли на принудительные работы, длившиеся шестьдесят дней в год. Их отрывали от земли предков и переселяли в хижины, расположенные в находящихся при фермах резервациях. Это было одной из форм оплачиваемого рабства, самой крайней формой эксплуатации темнокожих белыми. К концу Второй мировой войны европейские колониальные державы столкнулись с серьезным кризисом. Глобальный конфликт обнажил их слабые места, и они понимали, что без военной и политической поддержки со стороны США не в состоянии предпринять ничего существенного. Черчилль прекрасно осознавал, что у Британской империи закончились наличные и она существует за счет щедрости американцев. После того как лейбористы в 1945 г. победили на выборах, даже самые твердолобые империалисты из их числа понимали, что продолжать удерживать Индию больше невозможно. Большинство консерваторов, за исключением Черчилля, придерживались того же мнения. В самой Индии окончание войны принесло новые веяния. В феврале 1946 г. в Мумбаи взбунтовались рядовые матросы и захватили боевые корабли. Служившие во флоте индусы и мусульмане, действуя в унисон, отказались вести переговоры с англичанами. Их примеру последовали в Карачи. Адмирал Годфри в абсолютно черчиллевском стиле исходил злобой и грозил возмездием. Ганди также был встревожен. 7 апреля, после того как рабочие индуисты и мусульмане приняли участие в забастовках, он написал в своей газете Harijan, что согласиться с этим «нечестивым сочетанием» означало бы «отдать Индию черни. Я не хотел бы дожить до 125 лет и стать свидетелем такого финала. Я предпочел бы погибнуть в пламени». Его главный заместитель и коллега по партии Конгресса Джавахарлал Неру в своей характерной манере заламывать руки по любому поводу встал на сторону Ганди, пояснив в письме еще одному коллеге по Конгрессу, что «ситуация взрывоопасна, и нужно сделать определенный выбор… выбор часто бывает трудным». Мухаммад Али Джинна, лидер Мусульманской лиги, присоединился к общему хору, но ограничил свою аудиторию мусульманами, вовлеченными в забастовку: «Я призываю всех мусульман остановиться и не создавать дополнительных проблем, пока мы еще в состоянии разрешить эту очень серьезную ситуацию». Забастовочный комитет, из которого вышли представители национально- общинных партий, сдался, но при этом подчеркнул, что он капитулирует перед индийскими партиями, а не перед англичанами. Единственное, что оставалось, — это разделить и бросить: характерная черта британского правления в большинстве колоний. Таковы были инструкции, данные Эттли лорду Маунтбеттену, который сделал то, что ему сказали. Была прочерчена пара линий, и единица превратилась в двойку. В результате раздела Британской Индии погибнут почти 2 миллиона человек. По иронии судьбы единственными, кто мог передвигаться по улицам в безопасности, были отъезжающие белокожие. Покончив с этим делом, англичане перешли к войне в Малайзии. Являвшиеся туда с визитом члены парламента от лейбористов, включая Джона Стрейчи, позировали для фотокамер на фоне аккуратно выложенных перед ними на земле отрубленных голов борцов за свободу Малайзии — по большей части китайцев. Колониальный послужной список лейбористов был чудовищен — первое доказательство того, что они являются ответственной партией. Реформы в самой Великобритании не распространялись на колонии. Африканские страны оставались под железной пятой. На всеобщих выборах 1951 г. победили консерваторы, притом что количество поданных за лейбористов голосов было больше. Как Дональд Трамп шестьдесят пять лет спустя, Черчилль не смог завоевать симпатии большинства избирателей. Он выглядел сущей развалиной, когда вновь вступил на Даунинг-стрит, — точная копия империи, с которой он так не хотел расставаться. Великобритания была банкротом, и ни о каком перевооружении не могло быть и речи. Преемник Трумэна генерал Эйзенхауэр хорошо знал Черчилля и не скрывал своего мнения, что к руководству следовало допустить кого-то помоложе. Многие депутаты-консерваторы соглашались с этим, но Иден был слишком слаб, чтобы взять в руки кинжал, а Букингемский дворец не изъявлял никакого желания поддержать внутренний переворот. Черчилль оказался предоставлен самому себе и даже пару раз всхлипнул в палате общин: Поистине, трагично выглядят мощь, величие, владычество и сила некогда блистательной и все еще сохраняющей свое значение Британской империи в то время, когда нам приходится беспокоиться и задумываться о том, как оплатить наши ежемесячные счета. Я полностью признаю, что меня мучает эта мысль, а также те сцены, которые я наблюдаю вокруг себя, и я сделаю все, что в моих силах (выкрики «В отставку, в отставку!»), чтобы внушить народу и стране ощущение опасности и мысль о необходимости приложить отчаянные и самоотверженные усилия. Это было пустым краснобайством. Национальные движения были на подъеме. Коррумпированные и бессмысленные монархи, которых так любил Черчилль, оказались под серьезной угрозой в Египте, Ираке и Иране. Британские колонии в Африке бурлили под поверхностью, а в англо-американской прессе начинали появляться такие имена, как Кениата, Нкрума, Мбойя, Мандела, Ньерере, Насер и бен Белла. Победа революции в Китае (1949), поражение французов при Дьенбьенфу (1954), независимость Индии (1947) — все это оказывало огромное влияние на освободительные движения, возникавшие по всей Африке. Белые поселенцы долгое время рассматривали континент как свое владение. Расизм взращивался сознательно; он был хорошо смазанным оружием господства и эксплуатации. Он никогда не был случайной ошибкой, чудовищным недоразумением или достойным сожаления возвращением к варварству, как полагали многие благонамеренные белые люди той эпохи. Он был изобретен в качестве морального оправдания для государства и его церкви, чтобы позволить им обращаться с темнокожими теми методами, которые уже нельзя было применять против белых. Он оправдывал рабство и его наследие — империалистический колониализм. Одни и те же аргументы использовались по всей Африке для оправдания белых поселений. Южная Африка стала шаблоном для остального континента. Европейцев учили, что до прибытия белых поселенцев Африканский континент представлял собой море небытия. Болото невежества и варварства. В 1922 г. полковник Ричард Майнерцхаген, племянник интеллектуальной фабианки Беатрис Уэбб, прибыл в Найроби. Пользуясь именем и связями своей тетушки для установления личных контактов, он добился приглашения на ужин верховным комиссаром в Кении Чарльзом Элиотом. В своем дневнике Майнерцхаген описывает Элиота как философа, мыслителя, очень проницательного человека, но при этом: Он поразил меня своими взглядами на будущее Восточной Африки. Он представлял себе процветающую колонию, где живут тысячи европейцев со своими семьями, а вся страна, от Абердэра и горы Кении до немецкой границы [Танганьика, в настоящее время Танзания], разделена на фермы, вся Великая Рифтовая долина превращена в возделываемые поля или пастбища и вся территория Лумбвы, Нанди до горы Элгон и почти до самого Баринго отдана под белые поселения. Он собирается загнать местных в резервации и использовать их в качестве дешевой рабочей силы на фермах. Я высказал предположение, что страна ведь принадлежит африканцам и что их интересы должны ставиться выше интересов чужаков. Он никак не мог согласиться с этим и упрямо продолжал использовать слово «первостепенный» в отношении претензий европейцев. Я сказал, что однажды африканец получит образование и оружие и это приведет к столкновению. Элиот полагал, что этот день так далек, что не имеет никакого значения, и что к тому времени европейский элемент будет достаточно силен, чтобы самостоятельно о себе позаботиться. Это и есть колониальное мышление во всей красе. Черчилль поддержал бы каждое из утверждений Элиота. Оба верили в то, что они называли «защитной цивилизацией». В 1921 г. Черчилль, по своему обыкновению, ввязался в спор между белыми поселенцами в Кении и более недавними индийскими поселенцами, которые требовали положить конец расовой сегрегации. Чтобы продемонстрировать свою умеренность, он разыграл целый спектакль, пояснив другому члену кабинета, Эдвину Монтегю, который выступал в качестве третейского судьи в этом споре, что в принципе он не против прекращения сегрегации, но существующие санитарные правила в силу необходимости настолько строги, что лишь немногие из индийцев смогут соответствовать европейским стандартам (я воздержусь от отступления на тему санитарии в Великобритании в первые десятилетия XX в.). Между Черчиллем и С. С. Вармой, одним из индийско-кенийских делегатов, — довольно жалкой фигурой, судя по его высказываниям, — состоялся следующий весьма показательный диалог: ЧЕРЧИЛЛЬ: Говоря в широком смысле, вы подписались бы под формулой мистера Родса — равные права для цивилизованных людей? ВАРМА: Это именно то, о чем я говорю, — для цивилизованных людей, включая индийцев. ЧЕРЧИЛЛЬ: Разумеется, если человек становится цивилизованным и ведет цивилизованный образ жизни в цивилизованном доме, соблюдает правила цивилизованного поведения в своей повседневной жизни и в своей семейной жизни и к тому же достаточно образован — этот принцип представляется весьма ценным, и он очень практичен. Было бы абсурдом пойти и раздать голым дикарям из племен кикуйю и кавирондо равные избирательные права: несмотря на то, что они являются человеческими существами, так нельзя делать. ВАРМА: Нельзя. Ирония здесь заключается в том, что «белая цивилизация» в Кении особенно «славилась» своим уровнем преступности, причем как внутри, так и за пределами кокона, в котором жили белые. Изнасилования, убийства, алкоголизм, воровство и коррупция были не настолько редкими явлениями, как некоторым хотелось бы думать. Гнилые яблоки были основным продуктом на высокогорных плантациях, находившихся в собственности у белых. Если бы Варма не был таким бесхребетным подхалимом, то мог бы спросить Черчилля, каким из этих черт, по его мнению, индийцы и африканцы должны подражать. В ходе своей первой кампании в Южной Африке Ганди требовал отдельных туалетов для индийцев. Делить их с африканцами было неприемлемо. Кастовое мышление никуда не делось. Здесь, как и во многих других ситуациях, Черчилль унижает колонизированных, чтобы превознести колонизаторов. Недостаточно просто украсть их земли. Нужно поставить под сомнение сам их человеческий статус, так чтобы некоторые из них сами уверовали в собственную неполноценность. Их нужно угнетать до такой степени, чтобы применявшееся к ним насилие, террор, которому они подвергались, эксплуатация как неотъемлемая черта колониализма, — стали казаться им нормой. Вот чего колонизаторы всегда стремятся достичь — спокойного приятия разрушительности колониализма. Но в этом они всегда терпят крах. Африканцев считали говорящими животными, которые не способны мыслить, как европейцы. Страх перед аборигеном, который внедрился в повседневную жизнь белого общества, был порожден ситуацией, которую само это общество навязало темнокожим африканцам. Освобождение рабов в Соединенных Штатах создало крошечное окно, допускавшее некоторую степень равенства, — период, известный как Реконструкция, — но железные ставни очень скоро были водворены на место. Движение белого превосходства процветало, ку-клукс-клан стал крупнейшей политической организацией в истории США, а полиция и судебная система внедряли неравенство, результатом которого стал сегодняшний процент заключенных среди темнокожих. Во множестве постколониальных африканских государств появились темнокожие элиты, и эти элиты навязали своим странам законы, ставшие вариациями тех, которые существовали в США и ЮАР. Они не были расовыми, но по сути не сильно от них отличались. Когда некоторые западные политики пытаются оправдать колониализм ссылками на эксцессы с участием какого- нибудь очередного Мобуту, или Бокассы, или арап Мои, ответ может быть только один: de te fabula narratur! Это история о тебе. Это необходимо особо подчеркнуть в отношении африканских колоний Великобритании. Лейбористскому правительству 1945–1951 гг. следовало начать процесс деколонизации, но идеологически (нужно всего лишь прочитать заявления фабианцев) — прежде всего в лице упивающегося от собственной значимости министра иностранных дел Эрнеста Бевина — большинство парламентариев- лейбористов были убежденными сторонниками империи, как сейчас являются сторонниками США и НАТО. Их вышибли из Индии, но они не захотели усвоить урок. Автор литературного дневника Чипс Ченнон со скамьи парламентской оппозиции заметил, что было сплошным удовольствием слушать Бевина, который звучал почти как заправский тори настолько, что раболепный Энтони Иден, его зеркальное отражение, не нашелся с ответом. Преемственность во внешней политике между лейбористами и консерваторами достигла такой степени, что, вернувшись в 1951 г. на Даунинг-стрит, Черчилль просто не стал ничего менять. Никаких изменений и не требовалось. Кенийский народ не мог позволить себе и далее жить по тем же старым правилам. Жители страны понимали, что на самом деле происходит за фасадом «нормальности», и в 1950 г. подняли восстание против британского правления. Мобилизационный ответ «Мау- Мау» был прямой реакцией на бессовестную экспроприацию африканских земель и повторил то, что уже произошло в контролируемой белыми поселенцами Родезии (ныне Зимбабве). Количество белых поселенцев в Кении подскочило с 21 тысячи в 1938 г. до 40 тысяч в 1953 г. Черчилль и его сменявшие друг друга назначенцы в министерстве по делам колоний — Оливер Литтлтон, Алан Леннокс- Бойд и ненавистный всем проконсул Ивлин Бэринг (получивший прозвище Овер- Бэринг1) — были единодушны в том, что сутью имперской политики в Кении должно быть создание еще одного государства белых поселенцев. Родезийская модель увенчалась огромным успехом, и ее можно было легко повторить. Но они не учли растущий гнев наиболее пострадавшей этнической группы — кикуйю, численность которой в середине 1950-х гг. составляла полтора миллиона человек. Несмотря на согласованные усилия, приложенные официозом и консервативными историками для сокрытия британских зверств в Кении, они потерпели неудачу. Настойчивая, решительная и талантливая американская исследовательница из Гарварда Каролина Элкинс смогла раскрыть бо льшую часть правды. В ее книге «Британский ГУЛАГ: Жестокий конец Империи в Кении» (Britain’s Gulag: The Brutal End of Empire in Kenya) прослеживается ход диких репрессий против кикуйю и рассказывается о лагерях, где в период с 1952 по 1960 г. содержались десятки тысяч людей. Лозунг на воротах лагеря «Агати» гласил: «Помощь получит тот, кто помогает себе сам». На практике это означало, что с теми, кто помогает англичанам, будут обращаться лучше, чем с закоренелыми мятежниками. Черчилль обладал полной информацией о совершаемых преступлениях и поддерживал их. В конце концов, он был премьер-министром в тот период, и его роль в ситуации с белыми поселенцами, как и его поддержка, вряд ли были для кого-то секретом. Чего не мог предвидеть ни Черчилль, ни поселенцы, так это того, что у одного из арестованных ими повстанцев Мау-Мау, Хуссейна Оньянго Обамы, родится сын, у которого также родится сын, который станет президентом Соединенных Штатов и вызовет интерес к Кении в научных кругах. Как объяснил Джон Ньюсингер в своей рецензии на книгу Элкинс, кикуйю все сильнее страдали от дефицита земли и сокращения доходов по мере того, как белые поселения вытесняли их с плодородных нагорий. Не имея возможности владеть землей за пределами так называемых туземных резерваций, кикуйю в начале 1930-х гг. стояли перед выбором между тремя формами нищеты: вернуться к истощенным почвам и дефициту земли в резервациях, обрабатывать земли европейцев за пределами резерваций в качестве арендаторов без каких-либо гарантий или присоединиться к тем, кто потоком вливался в трущобы восточных кварталов Найроби в поисках работы. А поселенцы тем временем жирели на послевоенном товарном буме и отказывались от любых предложений как-то договориться с «умеренными африканскими националистами» (такими как Джомо Кениата) — теми, кого они открыто называли «обезьянами». При Черчилле Кения была диктатурой белых поселенцев, опиравшейся на британские штыки. Движение под руководством кикуйю — название «Мау-Мау» им дали угнетатели — приняло решение о вооруженной революции с целью изгнать из страны англичан вместе с их потомством, и его бойцы принесли соответствующие клятвы. На поселенцев нападали, их скот угоняли или уничтожали, а с коллаборационистами из числа африканцев поступали сурово. За пределами правительства Черчилля проводимую политику продолжали поддерживать лейбористы-переднескамеечники, однако левый фланг лейбористов в лице Барбары Касл, Феннера Брокуэя и других, объединившихся в Движение за свободу колоний, начал в энергичных выражениях высказывать свой протест. На официальном приеме перед коронацией Елизаветы II в 1953 г. леди Эдвина Маунтбеттен обрушилась с издевками и словесными оскорблениями на расистского министра по делам колоний Оливера Литтлтона по поводу зверств в Кении. Ее любовник, премьер- министр Индии Джавахарлал Неру, который также присутствовал на церемонии, повернулся к Литтлтону спиной и покинул помещение. После того как Литтлтон пожаловался на это Черчиллю, тот распорядился, чтобы Форин-офис запретил Эдвине Маунтбеттен сопровождать своего мужа во время официального визита в Турцию. Маунтбеттен проигнорировала этот запрет. По мере роста числа злодеяний росло и сопротивление, пока не была достигнута решающая точка: члены движения перестали бояться смерти. Партизанами Мау-Мау руководили люди, обладавшие политической культурой. Один из них, Варухиу Итоте, более известный под своим боевым позывным «генерал Китай», вспоминал в мемуарах, что влияние на него оказала среди прочего и Гаитянская революция, о которой ему рассказал один солдат- афроамериканец. История путешествует без виз, а по-настоящему важная история доходит до самых далеких уголков земли молниеносно. Британская пропаганда, напротив, изображала Мау-Мау как грубых и бездушных дикарей, и этот взгляд некритично подхватили и принялись распространять многие журналы и газеты в США. Life опубликовал кровавые фотографии «зверств Мау-Мау», игнорируя причины восстания. Дэвид Андерсон в своей книге «Истории повешенных: грязная вой на Великобритании в Кении и конец Империи» (Histories of the Hanged: Britain’s Dirty War in Kenya and the End of Empire) дает самое подробное описание восстания, состава вооруженных бойцов движения, а также стратегии и тактики, применявшихся его противниками англичанами. Что более существенно, он подробно рассказывает, как после поражения Мау-Мау (11 тысяч человек было убито ради того, чтобы продлить британское правление еще на несколько лет) Великобритания принялась распределять должности и позиции среди своих давних африканских сторонников. Многим из них рекомендовалось приобретать выставленные на продажу земли белых поселенцев. Такова была награда за преданность, и целью здесь было добиться, чтобы коллаборационизм никуда не делся и после того, как формально будет провозглашена независимость. И это сработало. Пределы независимости были четко очерчены в экономическом и политическом смысле. Деколонизация в Кении и других колониях означала неоколонизацию. Там, где африканские лидеры отказывались подчиниться, бывшие колониальные державы либо убивали их (Патрис Лумумба в Конго), либо отстраняли от власти (Нкрума в Гане, Оботе в Уганде). Джомо Кениата, один из лидеров Мау-Мау, к сожалению, согласился играть в эту игру и вскоре был восторженно принят британским истеблишментом во время своего визита в Великобританию. «Террориста» пригласили на ужин во дворец, а затем угощали чаем и бутербродами с огурцами в садах семей вернувшихся поселенцев, которые ныне надежно укрылись в своей естественной среде обитания. Даже находясь в тюрьме, Кениата рассорился с большинством руководителей Мау-Мау. Англичане поместили его в отдельную камеру, потому что политические разногласия были настолько остры, что они опасались насилия. Вполне вероятно, что на него положили глаз как на потенциального новобранца лоялистской фракции кенийской элиты. Как объяснил другой узник из Мау-Мау, Кениата, по существу, никогда не разделял до конца программу движения. Он отказался вступить в политическую партию, созданную активистами в тюремном лагере Локитаунга, — партию, программа которой основывалась на лозунге «Свобода, равенство и справедливость». Для Кениаты это звучало слишком радикально. Один из основателей, Каггия, пояснил: «В тюрьме Кениата не был одним из нас. Он был женат на женщине, отцом которой был племенной вождь, и поэтому, когда мы попали в тюрьму, он часто вставал на сторону консерваторов и правительства. Я стал лидером группы вместо него, хотя мы все были разочарованы». Черчилль, Алан Леннокс- Бойд (личный фаворит, специально подобранный на должность в министерстве по делам колоний после того, как он выступил против независимости Индии) и губернатор Кении Ивлин Бэринг были закоренелыми расистами. Бэринг легко сгодился бы на роль бюрократа в Третьем рейхе. Он становился злобной скотиной, как только дело касалось кенийских африканцев, и не только выполнял поступавшие из Лондона приказы, но и пытался упредить их. В 1950-е гг. политическое сопротивление англичанам стало расти, и люди, создавшие движение Мау-Мау, были не согласны и дальше терпеть то насилие, которое обрушивалось на их народ. В ответ Бэринг при поддержке Черчилля создал сеть лагерей, которые были намного, намного хуже, чем что-либо из того, чему Черчилль сам был свидетелем во время Англо-бурской войны в Южной Африке. Рассказы заключенных о том, как с ними обращались, читаются как дневники эпохи рабства. «Это было похоже на ад на земле», — говорит один из выживших. Элкинс кратко резюмирует то, что происходило как внутри лагерей, так и за их пределами: «Насилие и пытки, длящиеся годами, составляли суть жизни в кенийских лагерях. Настоящее цунами террора, в том числе публичные издевательства, изнасилования и голод, также прокатилось по деревням, где погибли тысячи». Трагедия в лагере Хола, где одиннадцать заключенных были забиты до смерти, — парламенту доложили, что они умерли после того, как пили грязную воду, — наконец заставила англичан очнуться. Она была ничем не хуже прочих зверств, но стала последней каплей. Ее не получилось замести под ковер, поскольку королевский адвокат Д. Н. Притт, человек левых и антиколониальных убеждений, в это время как раз находился в Кении и с помощью своих связей смог добраться до правды. Англиканские церкви пришли в движение, а вместе с ними — и многие депутаты-лейбористы. Депутатам-консерваторам также становилось не по себе. По мнению одного из них, Эноха Пауэлла, события в лагере Хола были прискорбными. Наконец мучительное продолжение колониального правления в Кении подошло к концу. Кениата стал официальным лидером, завел множество детей (как Борис Джонсон ) и удостоился почестей от королевы. Один из самых устойчивых мифов о Британской империи связан с ее кончиной: «До чего ж нам там было хорошо», — по-прежнему говорят друг другу и нам ее апологеты. «Мы отступили с достоинством — не то что эти ужасные французы во Вьетнаме и Алжире». От глаз общественности скрыты катастрофа раздела Индии, которую изображают как конфликт двух вызывающих отторжение религий, жестокое подавление восстания в Малайзии и чудовищная кампания против освободительного движения в Кении. Все это постепенно становится мишенью для критики — по мере того, как африканские и азиатские историки вместе с некоторыми коллегами из США и Великобритании срывают мистические покровы с мифологий, проповедуемых неоимперскими историками, демонстрируя, сколькими человеческими жизнями пришлось заплатить за ускорение процесса деколонизации. То, что произошло в Кении, было серией систематических преступлений. Черчилль, Леннокс-Бойд и Бэринг избежали наказания. 1. По созвучию с англ. overbearing — деспотичный, властный. — Прим. пер....
Читать полный текст на polit.ru
Эпоха однополярного миропорядка завершена: «Единая Россия» провела первый международный форум «За свободу наций!» Он собрал свыше 400 участников из более чем 55 стран «Единая Россия» провела первый Международный форум сторонников борьбы с современными практиками колониализма «За свободу наций!». На нем собрались представители ведущих политических сил стран Африки, Азии, Ближнего Востока, Латинской Аме …
Новости 17:40, Февраль 19, 2024 | klitnsy-trud.ru